Во время Великой Отечественной войны на территории Дятловского района фашисты уничтожили 23 населенных пункта.
Городки. Пуля – одна на двоих
15 декабря 1942 года фашистские нелюди окружили деревню Городки, расстреляли 367 человек и сожгли 48 дворов. Как это было, рассказывала чудом выжившая Ядвига Городко. Ее воспоминания сохранись в книге «Память» Дятловского района:
– В деревню на машинах, с пулеметами, автоматами и собаками налетели каратели. Солтысу Юзефу Лагутику приказали собрать всех жителей с паспортами на краю деревни. По настроению карателей, готовящих пулеметы, люди почувствовали неладное и стали разбегаться. Но их убедили, что с ними ничего не случится, и многие вернулись на луг. Нам приказали выстроиться и взять на руки детей. Главный по званию сказал солтысу: «Ты был хорошим и немцам, и партизанам, получай плату»» и… застрелил его. После чего автоматный и пулеметный огонь обрушился на нас. Люди кричали, плакали, проклинали фашистов… Через несколько минут все оборвалось, стихло, только слышались стоны умирающих. Я лежала ничком, приваленная трупами и была еще при памяти, когда немец схватил меня за воротник, перевернул и прямо на мне убил моего сыночка. Пуля, которая его пронзила и прошла навылет, застряла в моей груди.
Потом я услышала женский голос: «Люди, кто живой, вылазьте». С трудом поднялась, выползли несколько деток – Леля Городко и Геня Еремейчик. Мы, несмотря на зимнюю стужу, подались куда глаза глядят. Сперва остановились и передохнули на одном хуторе, потом добрались в деревню Саловичи. Остались живы. Через три дня фашисты пригнали в Городки людей из ближайших деревень, те вырыли огромную яму и похоронили убитых, в том числе моих троих детей и мужа…
Стоит ли говорить о том, какую душевную боль перенесла женщина?! Всю жизнь, до самой смерти та пуля в легком – одна на двоих с сыночком, напоминала ей о кошмаре, который довелось пережить в молодости, болела ее душа за безвозвратную потерю любимого человека и детей… Новая мирная жизнь не смогла избавить ее от жутких воспоминаний.
Сегодня на месте расстрела жителей деревни Городки Козловщинского сельсовета стоит скромный памятник жертвам фашистского геноцида и два креста. Памятник установили в 1950 году. В прошлом году за средства районного субботника местные жители, работники сельисполкома и волонтеры благоустроили территорию у памятника – выложили дорожку из плитки, установили плиты со списком фамилий погибших, покрасили памятник.
– Прокуратура района совместно с Дятловским РОСК провели проверку, а также следственные и иные процессуальные действия по уголовному делу №21028030022 по факту массового уничтожения мирных жителей деревень Дятловщины, – рассказывает прокурор района Олег Величко. – Городки, Трахимовичи, Дуборовщина, Великая Воля, Малая Воля и ряд других деревень стали жертвой чудовищной операции «Гамбург» по уничтожению партизанских лагерей, находящихся в лесных массивах Пущи-Липичанской, в том числе и в домах жителей этих деревень. Каратели действовали согласно оперативному приказу начальника СС и полиции Белоруссии Готтберга от 7 декабря 1942 года. В проведении операции 14-16 декабря участвовали литовские, украинские и латвийские полицейские батальоны.
Однако есть еще одно обстоятельство, о котором говорят и прокурор, и внучка выжившей Ядвиги Ивановны Городко, и рассекреченные документы: деревню могли уничтожить по… ошибке вместо деревни Ферадки Слонимского района, ибо, согласно приказу о проведении операции «Гамбург», упоминаний о связи жителей деревни Городки с партизанами нет. Вместе с тем в приказе содержатся сведения о «…деревнях, жители которых особенно благожелательно относятся к бандитам (то есть партизанам – прим. автора): Василевичи, Порцечи, Задворье, Ферадки…».
О зверствах карателей и ужасах того декабрьского дня рассказывает ныне живущий в деревне Городки военный пенсионер Алексей Лагутик – сын Адольфа Лагутика, сумевшего избежать расстрела:
– На начало войны моему папе исполнилось 12 лет. В семье, кроме него, было еще три брата, младшему – 9 месяцев. Отец рассказывал, что запомнил тот день, когда в их деревню приехали немцы. Командовал войсками лейтенант СС, литовец по национальности. Прибывшие каратели состояли в основном из полицаев и все говорили по-русски.
Собрали якобы проверить документы. Первым застрелили солтыса, а затем стали расстреливать из пулемета всех без разбору. Когда первый пулемет заклинило, люди начали разбегаться, в том числе и мой отец. Полицаи крикнули людям, чтобы не убегали, что больше их расстреливать не будут. Некоторые поверили и вернулись. В это время они перезарядили второй пулемет, из которого расстреляли остальных жителей деревни.
С места расстрела сбежали десять человек, среди них был мой отец. Три человека выжили при расстреле, они были ранены, но не смертельно: Ядвига Городко, Казимир Савко и Аделия Еремейчик. Через два дня полицаи пригнали на место трагедии жителей деревни Окачи и Павлово (сейчас Слонимского района), которые хоронили расстрелянных сельчан в одну братскую могилу прямо на месте, где они были расстреляны. Когда стали засыпать яму, услышали плач ребенка. Один мужчина предложил полицаю оставить ребенка в живых. Полицай сказал: «Ложись вместо него в яму, тогда сохраню жизнь ребенку…». И дитя закопали живым…
Горькие свидетельства о трагедии деревни Городки вошли в сборник Алеся Адамовича, Янки Брыля, Владимира Колесника «Я з вогненнай вёскі». За душу берут воспоминания Петра Савчица, который успел убежать от расправы, получил ранение, но сумел-таки добраться до реки и раненый полз вдоль берега. А жену его убили.
Трахимовичи. Скорбное безмолвие
– Здесь проводятся митинги-реквиемы, приезжают ученики Козловщинской средней школы, представители власти, чтобы зажечь лампады памяти и вспомнить безвинно убитых земляков, – рассказывает председатель Козловщинского сельисполкома Вадим Белятко. – Наш сельсовет шефствует над памятником.
Один из немногих сельчан, кто нынче постоянно обитает в Трахимовичах, – 83-летний Николай Лупач. В войну ему было 3-4 года, его семья жила на хуторе вблизи деревни Малая Воля. Но историю деревни знает из рассказов выживших Бронислава Трахимовича, Юзефы Трахимович и Клементия Сукача.
– Все началось с того, что немцы ехали из Козловщины через Трахимовичи на Руду-Яворскую, везли задержанного партизана, – рассказывает Николай Васильевич. – Другие партизаны устроили засаду в урочище вблизи деревни Трахимовичи и во время боя ранили немца. Гитлеровцы, вероятно, доложили немецкому гарнизонному руководству о том, что в Трахимовичах действуют партизаны, после чего и случилась облава.
Рано утром в деревню приехали каратели. Стариков, женщин, детей выгнали из домов, согнали в один сарай, однако все люди туда не поместились. Тогда их погнали на озеро возле деревни, поставили пулемет и в упор расстреляли. Два молодых парня попытались убежать, однако их догнала вражеская пуля. После расстрела из пулемета, изверги бросали в погибших гранаты. А через несколько дней вернулись, забрали всю скотину и скарб, а дома сожгли.
Хоронили убитых земляков сельчане из соседней деревни Скрунди. Закопали тела в одной братской могиле неподалеку от места расстрела. В списке погибших – несколько десятков сельчан с фамилией Трахимович, Лагутик, Сукач, Городко…
Из воспоминаний выжившей во время расстрела Юзефы Трахимович (книга «Память» Дятловского района):
– Когда к дому подходили два полицая с автоматами, я спряталась на чердаке, а лестницу затянула за собой. В доме остались люди, а маленькая девочка плакала и звала: «Мама, мама!». Полицай сказал на русском языке: «Я твоя мама», вывел дитя на улицу и возле сарая выстрелил в «патылицу». Меня не нашли. Также спряталась в «картофлянике» и выжила моя свекровь… После этого убийства каратели заставили жителей соседней деревни Скрунди гнать оставшийся скот в Козловщину. Я пристроилась к этим людям, немцы решили, что я – местная. Так меня миновала смерть.
До войны в деревне Трахимовичи Подвеликовского (ныне Козловщинского) сельсовета жили 165 человек. 15 декабря 1942 года оборвалась жизнь более чем 150 сельчан – практически всей деревни, 22 двора исчезли в пламени. Уцелело всего девять человек: те, кто в то утро отсутствовал дома или успел убежать.
После освобождения Беларуси от фашистской чумы сельчане, вернувшиеся с войны, постепенно отстроили деревню. Своим детям и внукам рассказывали, какие страшные испытания выпали на долю их поколения и наказывали беречь мир.
Дубровка. Убит каждый третий.
Трагическая судьба постигла и жителей большой деревни Дубровка Поречского сельсовета. 30 августа 1942 года враги сожгли 54 дома, расстреляли 100 человек (каждого третьего жителя), 22 угнали в фашистское рабство.
По сей день в небольшом деревянном доме недалеко от памятника погибшим мирным жителям живет 88-летний Владимир Заянчковский. Пенсионер рассказывает, что до войны его семья жила на хуторе неподалеку. В войну он был ребенком, но знает, что в этих краях активно действовали партизаны. Обстоятельства убийства жителей деревни узнал от матери.
– Мама рассказывала, что немецкие солдаты и полицейские со всех сторон окружили деревню и начали стрелять по хатам «запальными» пулями, что заставляло сельчан покидать горящие дома. Люди не могли убежать в лес, были вынуждены прятаться в картофельных ямах и погребах. Во время облавы каратели бросали туда гранаты и стреляли в тех, кто попадался на пути. Один полицай зашел во двор Антонины Белоус (это была жена местного бригадира), вывел женщину на улицу и выстрелил ей в ногу, другим выстрелом пробил легкие. Пнул ногой, подумал, что мертва, и пошел дальше. Но она выжила. Местных жителей немцы и полицейские вывели за деревню, в поле, где сейчас расположена автобусная остановка, и расстреляли. Тех, кто не шевелился, не добивали. Я знаю, что выжили как минимум три человека. Практически всю деревню сожгли… После того как каратели ушли, из подвалов и ям начали выходить люди. Они хоронили своих родных в отдельных могилах, остальных – в общей. После войны сельсовет установил памятники в деревне (там никто не захоронен) и на братской могиле на кладбище.
Во время карательной операции жителей хуторов вблизи деревни Дубровка (а это около 12 домов) не тронули. Поэтому семья Заянчковских осталась цела. Очевидцы, к слову, вспоминали, что в карательной акции участвовала местная полиция из местечка Желудок, литовцы, эстонцы. Особенно «зверствовал» литовский отряд. А «сдал» деревню, говорят, молодой доктор, приехавший туда незадолго до кровавого события, который все вынюхивал и вел себя довольно странно. Через пару недель он так же неожиданно исчез, как и появился. Сразу после этого фашисты переправились через Неман, окружили и выбили Дубровку…
– Несомненно, причиной карательной операции стала связь с партизанами, – отмечает краевед Михаил Лукьянчик. – Это подтверждают и архивные документы, и свидетельства выживших. В лесной деревне Дубровка останавливались партизаны, которым местные жители оказывали помощь: встречали как дорогих гостей, кормили, прятали, провожали. А каждый, кто мог держать в руках оружие, становился в ряды народных мстителей, ряды которых росли. Такая активность местного населения сильно возмущала гитлеровцев.
Вспоминает житель Дятлово Владимир Дорош:
– Когда началась война, моему отцу Александру Жагелю было 14 лет и он уже был партизанским связным: по поручению партизан доставлял из больницы местечка Желудок в Дятловский район лекарства, бинты, передавал их в партизанский отряд. В тот день он пришел домой из Желудка, чтобы переодеться и покушать. Увидев немцев, вместе с двумя сестрами и мамой спрятался в картофельной яме. Проходящий мимо полицай бросил в яму гранату. Папа ловко поймал ее и выбросил наружу. Полицай, поняв, что в яме есть люди, бросил туда еще одну гранату, которая до цели не долетела, а взорвалась перед ямой. В результате взрыва отец получил ранение: в него попало как минимум 25 осколков. Одной из сестер выбило глаз, вторая не пострадала, а мама погибла…
По словам отца, немецкий отряд направлялся в деревню Красный Бор для того, чтобы уничтожить партизанскую больницу, которая находилась на болоте. Их путь лежал через Дубровку, которую и решили уничтожить со всеми жителями за связь с партизанами.
Помнить всех поименно
– Подобные зверства в тот страшный 1942-й пережили десятки сел и хуторов, – отмечает историк-краевед Михаил Лукьянчик. – Такая же участь постигла деревни Пуща Липичанская, где оккупанты расстреляли 109 человек, а деревню сожгли дотла, Дуборовщину, где уничтожили 37 жителей и 23 двора, Новоселки, где уничтожили 15 человек и 39 дворов. Сожжены дома также в деревне Медвиновичи, Руда Яворская, Шершни и другие. В результате карательных операций на территории Дятловского района были уничтожены 1845 человек из 8012, проживающих в сельской местности, сожжено и уничтожено 1196 дворов из 1732.
Все пострадавшие деревни Дятловщины после трагедии восстановились, отстроились и вернулись к жизни. Прошло много лет, прежде чем в людские сердца вернулись радость, спокойствие и гармония.
– Работа по установлению фактов геноцида белорусского народа во время Великой Отечественной войны продолжается, – отмечает прокурор Дятловского района Олег Величко. – В ближайшее время будет проведено расследование по деревням Дуборовщина и Малая Воля. Наш район сильно пострадал, о чем свидетельствуют 34 паспортизированных захоронения мирных жителей, уничтоженных немецко-фашистскими захватчиками. Кроме известных массовых уничтожений и захоронений, обнаружены захоронения не паспортизированные, им присвоены паспорта, теперь они – под защитой государства.
Память о минувшей войне на Дятловщине живет в мирных акциях, многочисленных патриотических мероприятиях, в Дятловском историко-краеведческом музее, где собран уникальный материал о событиях Великой Отечественной, партизанском движении и трагедии дятловских сестер Хатыни, а главное – в сердцах жителей района. В рамках областного проекта «Память. Единство. Победа» на местах трагедий сотрудники идеологического отдела Дятловского райисполкома установили информационные таблички с QR-кодами, чтобы каждый человек, попавший сюда, мог узнать жуткую историю фашистского геноцида и сердцем почувствовать боль и трагедию родной земли, политой кровью предков.
